Пропустив в
марте прошлого года чемпионат мира из-за
болезни мамы, Ирина Слуцкая надолго пропала.
Поговаривали, что чемпионка мира тяжело
заболела сама и вряд ли сможет вернуться на
лед. К счастью, самые худшие прогнозы не
оправдались. Сегодня на столичном катке в
Беляево Слуцкая впервые после годичного
перерыва примет участие в соревнованиях –
Кубке Москвы, а в конце марта, возможно,
выступит и на чемпионате мира в Дортмунде.
Незадолго до своего возвращения Ирина
рассказала корреспонденту «Новых Известий»
о том, что же с ней действительно случилось.
– Ира, скажи для начала: после всего, что
ты перенесла, возможная поездка в Дортмунд
– не шутка?
– Нет, конечно. Я когда в январе по-настоящему
тренироваться начала, себе сказала: если
почувствую, что готова, приглашу президента
нашей федерации, судей – пусть посмотрят и
оценят, смогу ли выступить на чемпионате
мира. Я буду стараться, и если все сложится,
в Дортмунд поеду с удовольствием. Раз
готова, почему бы не попробовать? Тем более
случаи, когда фигуристы по каким-либо
причинам пропускали весь сезон, а на
чемпионате мира неплохо выступали, были.
– Но рассказывали, что ты совсем «плохая»
была. Чуть ли не в реанимации тебя
отхаживали. За сердце беспокоились... Что же
все-таки случилось?
– Диагнозов мне действительно наставили
предостаточно. Но до правильного не сразу
докопались. Лечилась, лечилась, а лучше не
становилось. Только из одной больницы выйду,
в другую попаду. Отсюда, видно, и все
разговоры...
– К сезону-то нынешнему готовилась или не
успела?
– В том-то и дело, что готовилась. Летом
хорошо отдохнула, программу произвольную с
Игорем Бобриным поставила. На сборы в
Швецию поехала, похудела... Все хорошо шло. А
потом вдруг температура поднялась. Думали,
грипп или простуда. Врач уколы назначил, но
лучше не стало. То одно заболит, то другое. В
общем, тренировки пришлось прекратить и
лечь в больницу. Отлежалась... С середины
октября опять кататься начала и, честно
говоря, думала, что смогу к ноябрьскому
этапу «Гран-при» подготовиться. Он как раз в
Москве проходил. Настроение уже хорошее
было, пока однажды не заметила, что ноги у
меня стали опухать и синяки на теле
появляться. Да что синяки?! Через какое-то
время ноги так опухли и заболели, что меня в
туалет на руках носили. Ходить не могла. Два-три
дня в таком состоянии поживу, потом вроде
легче. Опять по врачам пошла, а тут еще
пальцы на руках отниматься стали. Ни с того
ни с сего бац – палец холодный и белый... Я к
врачам – никто ничего не понимает. К другим
– опять то же самое. И пошло: один врач,
второй, третий...
– Как же ты в таком состоянии на 50-летии
Бобрина умудрилась выступить?
– Это вообще ужас был. Накануне я сидела и
умоляла свои ножки, чтобы они только в
ботинки влезли. Я не могла там не выступить.
Наташа Бестемьянова (олимпийская чемпионка
в танцах на льду, жена Игоря Бобрина. – Ред.)
звонила мне, спрашивала, смогу ли я
поучаствовать, и я, как заклинание,
повторяла: «Буду! Буду!» Настолько уже
хотела кататься. Решила, что приду к ним на
шоу из последних сил. Не поверите, но, словно
услышав мои молитвы, Бог, видно, сжалился.
Опухоль спала. В ботинки я влезла и на лед
все-таки вышла. А вот когда сняла их –
караул. А мне же еще на закрытие выходить.
Артисты бобринского театра, наверное, это
зрелище надолго запомнят: сидит Слуцкая за
кулисами на стуле и ноги свои в ботинки
фигурные впихивает. В общем, кое-как
доковыляла я тогда, а дальше... Слезы,
истерики, все было... Никто ведь не понимал,
что со мной происходит.
– Как все-таки докопались до истины?
– Подключились все, кто мог. Врач нашей
сборной Виктор Аниканов очень помогал,
Орлецкий из ЦИТО, Миронов... Без этих врачей
я бы, наверное, на правильный путь не вышла.
Миронов направил меня к Борисову, личному
врачу Михаила Горбачева, который и
определил меня туда, куда нужно, – в
сосудистую клинику. И, надо сказать, вовремя
я туда попала. Еще бы несколько дней –
лечиться пришлось бы годы.
– Вопрос о том, что можешь в спорт больше
не вернуться, не стоял?
– Я понимала, конечно, знала, чем это все
может закончиться, потому что первое, чего
при таком заболевании делать нельзя, –
переохлаждаться и переносить физические
нагрузки. Но врачам сразу сказала: мне
кататься нужно. «Хочешь, значит, будешь», –
ответили они. Только какое-то время
состояние полного покоя нужно выдержать.
– Легко сказать...
– Вот именно. Но я все-таки с головой
человек. Все время повторяла, да и сейчас
продолжаю говорить себе, что жизнь, она все
равно дороже. Мне же еще детей рожать,
столько всего интересного впереди. В общем,
врачей я послушалась. А они в свою очередь
очень профессиональными оказались.
Понимали, что в больнице я долго не выдержу.
Домой меня стали после процедур отпускать.
Ну а я, как только легче стало, не давала
себе сидеть на месте. Зарядку дома делала, с
собакой гуляла, и, как только анализы
нормализовались, сразу на лед.
– Восстановилась быстро?
– Как только в норму вес свой привела, все
гораздо быстрей пошло. Начинала я с 15-минутных
тренировок, да и сейчас не могу сказать, что
даю себе сильные нагрузки. Первое время
побаивалась: вдруг опять руки-ноги
отниматься начнут. До сих пор первое, что
делаю, когда просыпаюсь, – каждый палец
ощупываю. Действует или нет?
– А мама себя как чувствует?
– Спасибо. Все более-менее нормализовалось.
– Она по-прежнему не пропускает ни одной
твоей тренировки?
– Нет.
– Давно, кстати, хотела спросить: а почему?
– Не знаю... Она уже столько лет это делает...
Говорит, что нравится ей, как я катаюсь.
Нравится смотреть, как тренируюсь. Она ни во
что не вмешивается, но иногда мне так выдает!
– Мама, муж не отговаривали тебя
остановиться?
– Нет. Я переживала, что поправилась сильно,
так Сергей каждый день повторял: «Ничего,
похудеем! У всех еще выиграем!» И потом я
ведь такая упертая! Что бы мне ни говорили,
ни советовали, если я сама этого хочу –
пойду до последнего. Вот как сейчас. Только
когда ноги отбросила, тогда и остановилась.
А вообще я сейчас думаю: может быть, и к
лучшему, что все так произошло.
– Почему?
– Потому что я наконец поняла, чего хочу на
самом деле. Я ведь в последнее время все
чаще перед выбором стояла: кататься дальше
или нет? Выиграла всего достаточно, могла бы
уйти спокойно. А сейчас все на свои места
встало. Хочу, очень хочу пока на льду
остаться! Я, когда тренироваться начала,
даже внешне изменилась. Румянец на щеках
появился, глаза загорелись. А главное –
цель какая-то опять в жизни появилась.
Кататься начала, учиться, и так опять все
здорово (тьфу-тьфу-тьфу) стало!
– Насчет учебы это интересно...
– В Останкино учусь, в школе телевидения.
– Понятно теперь, откуда пошли слухи, что
ты вот-вот комментатором станешь.
– Нет, комментатором я не буду. Я на чтение
спортивных новостей нацеливаюсь, а там уж
как получится. И еще очень хочу в этом году в
театральный институт на актерский
факультет поступить. В ГИТИС, наверное,
потому что там вроде бы есть индивидуальное
обучение. Было у меня осенью даже
предложение в кино сниматься, саму себя в
небольшой роли сыграть, но я же все
проболела... Не знаю, как жизнь сложится... Я
теперь на многие вещи философски смотреть
стала... Но я бы очень хотела, чтобы две мои
мечты – кино и театральный вуз – в
ближайшее время осуществились. Что-то ведь
надо готовить на будущее.
– Ир, а если к спорту вернуться. Вот ты
говоришь, что счастлива уже оттого, что
снова занимаешься любимым делом. Но я ведь
тебя не первый год знаю. По-моему, для
полного счастья тебе теперь нужно снова
стать первой?
– Ой! Давай не будем пока об этом. Жизнь
такая скользкая. А лед еще более неустойчив.
В моей ситуации ничего пока загадывать
нельзя. Единственное, чего мне сейчас
хочется, – откататься так, чтобы доставить
удовольствие не только себе, но и родным и
близким. Тем людям, которые ждали меня все
это время, которые не забыли.